Дом братьев Маджере

Мы познакомились, когда мне было 13, а ему - 23 с половиной. И было это при весьма печальных обстоятельствах.

Я как всегда шёл из школы домой. Местечко там поганое - гаражи, узенькая улочка, арка в углу дома... Другой дорогой к дому подойти сложно - каким-то бредом архитектора тот дом был заключон в коробку из поликлинники, детского сада, милиции и "ракушек", и сам дом - угловой, а подьезды внутри двора.

Чтобы не идти по прямой, надо было обойти квартал, зайти на территорию !взрослой!! поликлинники, перелезть через забор и шлёпнуться в углу лесочка, оружавшего те же гаражи и детскую площадку.

Поэтому до дома я в основном добирался бегом. В этот раз мне даже не удалось забежать в арку - был бы шанс, что на детской площадке услышат вечные старушки... Поясню - тогда я был довольно болезненным хилым мальчишкой на голову ниже сверстнков, тощим как доска и одетым с чужого плеча.
Вам это кажется странным? Отчего? Потому, что сейчас я не таков?... Милые дамы, это было почти шесть лет назад...

Так вот... Мальчики из параллельного класса как раз приступили к своему любимому развлечению, я честно пытался отбиваться и вырываться, но... У меня не было ни малейшего шанса.
Потом вдруг дного из них что-то подхватило за шиворот и уронило как раз в момент, когда он нацелился разбить мне очки непосредственно на носу. Остальные отскочили в стороны.
Я сел, утирая сочащуюся из губы кровь.
Перед нами, небрежно засунув руки в карманы, стоял совершенно незнакомый мне парень. Он шагнул вперёд, наклонился, небрежно отмахнувшись от моей попытки ударить.

- Утихни. У тебя кровь идёт, не заметил?

Он протянул руку и вздёрнул меня на ноги. Стёр платком со щеки кровь, поправил и отряхнул одежду. Один из пацанов протянул мой портфель. Его ещё не успели порвать...

Я тупо смотрел, не понимая, что произошло. Парень развернулся и пошёл прочь из переулка.

Пацаны всё ещё стояли, обалдело глядя на меня. Я не менее обалдело - на них. Верите ли - я не считал себя особо несчастным, а их - такими уж жестокими. Мне казалось, что они правы - я действительно ничтожество, и за право жить в ИХ мире надо платить. Поэтому, когда наконец вернулась способнось соображать, я просто спросил ближайшего:

- Это кто такой?

Мальчишки удивились ещё сильнее.

- Ты чево, правда дикий совсем? Это же парень из бара, он там концерты даёт. Все братки к нему на "Вы", с подарками ходят...

Тогда о "братках" ходили сплетни по всему району, они были местной достопримечательностью, а их бар обходили за километр даже высшие чины района. Про милицию мы даже и не знали - они паслись на проспекте, отлавливали бомжей и чересчур лихих "неместных" водителей...

Узнать, что тебя спас "один из НИХ", да не просто, а "ИХ МУЗЫКАНТ" было совершенным шоком с примесью счастья.

Благополучно дойдя до дома, я выслушал очередной "концерт для бабушек" (так мой двоюрдный брат называл материны разборки, и был, по сути, прав), сделал уроки и пошёл спать.

Меня каким-то чудом перестали преследовать, одноклассники глядели, как на редкостную зверюшку. Я же и не задумывался ни о чём...

Прошло недели три, когда выходя из школы, я заметил мающегося во дворе парня. Это был мой давешний спаситель.
Пулей слетев с крыльца, я остановился перед ним, не зная, что сказать. Не зная, не ошибся ли я, не слишком ли это нагло - такое поведение... Я его боялся, и даже немного злился - чуство "задолжности" не давало спокойно смотреть ему в глаза.

Он оглядел меня с ног до головы, потом кивнул на ворота.

- Ты закончил на сегодня? Тогда пошли.

- Это куда ещё? Я... Мне домой надо...

Парень пожал плечами, потом ухватил меня за руку. И тут же отпустил. Потом взял снова, легко выкрутив кисть и сорвал пластырь.

- Это ты где так? Ну, живо пошли со мной.

Сопротивляться было бесполезно - он был вдвое старше и раз в... много сильнее. Я болтался, как щенок на верёвочке, но орать и отбиваться показалось как-то несолидно.
Поплутав по каким-то даже мне неизвестным дворам, мы наконец вошли в подьезд, поднялись на четвёртый этаж...

Войдя в квартиру, я впал в ступор. До этого пределом шика мне казалась дедушкина двушка, обставленная старенькой, но чистой мебелью, где (дедуля жил один) была НАСТОЯЩАЯ библиотека...
Стоя на маленьком коврике в прихожей, я понял, что мне дико страшно и стыдно. В огромный коридор, выложенный кафельной плиткой, выходило шесть дверей, люстры не было, а вместо неё по стенам висели маленькие, но яркие лампочки, которые в "моём мире" использовали, как ночники.
Парень прошёл в одну из дверей, бросив мне "Что замер? Разувайся, заходи".

Тогда я сел на пол и расплакался.

Он секунду постоял, потом всплеснул руками и принялся отклеивать мну от пола. Мну вяло, но успешно сопротивлялось, умудряясь одновременно держать в руке пакет со сменкой, прижимать ладони к лицу и колени к животу. Парень плюнул, поднял меня на руки и попытался понести. Я вывернулся, и он едва не шлёпнулся на пол вместе со мной.

- Тьфу... Ты что тут прилип?

Раздражённый вопрос поставил меня в недоумение - я тогда вообще не умел внятно обьяснять. Поэтому ляпнул, что первое пришло в голову.

- У меня носок драный.

Парень непонимающе посмотрел на меня, потом шлёпнулся-таки на пол и заржал.

- Ты даёёёёёшь... Тогда и носки снимай, тапки бери. Поднимайся и пошли, руки мыть будешь.

Кое-как разувшись и сняв куртку, я дополз до ванной и очередной раз обалдел. Керамика, плитка, зеркальная стена... И куча каких-то баночек на полках. Он усадил меня на край ванны возле раковины, включил воду. Я кое-как ополоснул ладони, он фыркнул.

- У тебя под свитером что? Футболка? Давай, снимай его тогда. Снимай, кому говорю? Как "зачем"? Что значит - зачем? Надо.

Сев возле меня, он оторвал повязку, и проследил, чтобы я вымыл руки до локтя.

- Вот так. Давно это у тебя?

А это было вообще-то давно. В тот день, когда меня избивали последний раз, под куртку попал осколок бутылки. Удачным пинком один из ребят распорол мне им руку от запястья и выше, сантиметров на 15.

- Тебя как звать?

- Слав.

- Просто Слав? Хм... А меня Димой. Ладно, пойдём теперь, перевяжу нормально. Ты почему родителям не сказал?

Я отвернулся, на глаза опять навернулись слёзы. Скажешь, да... Мать полис спрятала "потеряешь или продашь, да и не нужен он тебе", а рассказывать ей что-то - только получить очередной скандал. Ей уже донесли про драку, и про неожиданного заступника, и теперь она изводила меня подозрениями, не связался ли я с наркотиками, что и где пью, и почём нынче ворованые мобильники.

Дима на буксире завёл меня на кухню, полез в аптечку. Выложив на стол кучу баночек, бинты и коробочку, напоминающую очешник, показал в кресло.

- Садись. Так где тебя так? Нифига себе опухло...

Я рассказал. Дима дёрнул углом губ, потом подтлкнул меня к креслу.

- Сядь. Боли боишься? Я ледокаин не нашёл...

Я обалдело шугнулся в сторону, он перехватил меня за плечи, шлёпнул на мягкое сиденье.

- Утихни, дитя. Я тебя сюда для чего тащил? Ты хоть понимаешь, что так руку потерять недолго? Мне надо гной убрать, понимаешь?.... Кажется, не понимаешь...

Я опустил голову. Чужой, второй раз в жизни воденный мною человек просто от делать нечего притащил меня в свой дом, вымыл дорогущим мылом, собирается перевязать своим бинтом... Я, конечно, слышал про страшных злых дядей, которые крадут детей, но...

Но он хотел помочь...

Дим сел рядом со мной, на подлокотник кресла. От него почему-то пахло ванильной выпечкой, и я сглотнул набежавшую слюну. Он взял мою руку, положил к себе на колени.

- Слушай... Я постараюсь аккуратно... Только не вырывайся. Хоть кусайся, я не обижусь. Просто не дёргай рукой и постарайся не очень орать - тараканы пугаются.

Он пытался шутить, но я только вжался лицом в его спину, закусив футболку. Первый разрез я почувствовал как просто прикосновение, второй - немного накрест - уже больнее. Дим обернулся ко мне, погладил по волосам.

- Теперь потерпи. Я быстро.

Он сжал мою руку, выдавливая гной и застоявшуюся кровь. Рана сверху уже зажила, и всё это скопилось внутри. А теперь он выжимал это наружу.
Я не помню, орал я или нет. Дим говорит, не очень - больше всхлипывал и плакал. Но следующее, что я помню - я лежу на диване, рука горит огнём, на лбу - холодная тряпочка.

В поле зрения засунулась испуганная физиономия Дмитрия.

- Эээ... дитё... Ты как, жив?

Мы виделись почти каждый день, проводили вместе всё свободное время. Дмитрий учил меня фехтовать, занимался рукопашным боем. Заодно обнаружился неплохой слух, и он официально принялся обучать меня игре на гитаре.

Родители его не любили. Всегда подтянутый, непьющий, некурящий... Ни одного бранного слова, на все праздники - подарки и сувениры... Это вызывало ревность и глухое, непробиваемое отторжение его... А значит, заодно и меня.

Это был Самхейн*... Я точно помню. Родители уехали в отпуск в дом отдыха - они брали отпуск вместе, когда была возможность, и ездили отдыхать. Я старался отмазаться, и в этот раз тоже остался дома - из-за учёбы.

Мы сидели дома у Димки и пили чай. Вино он мне пить не разрешал, да и сам в моём присутствии почти не пил. За окном шёл противный ледяной дождь, и капли стукались в окно. Мы сидели на полу, на ковре, обложившись подушками и пледами, рассыпая по всему этому крошки печенья, и смотрели кино. Я как раз простыл и врач, вызванный Димкой, неохотно написал мне освобождение от школы на неделю.

Я подумал, что если бы был девочкой, то, наверное, влюбился бы... Мысль мелькнула и исчезла, но...
Я неожиданно посмотрел на наше общение иначе. Он всегда заботился обо мне, и меня не смущало это - он же старше, в конце концов. Но вот мы гуляем в парке... его рука - почти всегда на моём плече. Мы лезем через забор, и он снимает меня за талию, на секунду прижимая к себе...
Вот и сейчас - он протянул руку и, прижав ладонь к моей щеке, большим пальцем отряхнул крошку с губ. Неожиданно для себя, я прижался лицом к его ладони. Дим замер, потом взял меня за подбородок и заставил поднять голову. Наткнувшись на удивлённо-вопросительный взгляд, я схватил его за руку и опять зарылся носом в ладонь.

- Чудушко...

Он подтянул меня поближе, укладывая к себе на колени.

- Спи, поздно уже...

С того вечера наше общение стало иным. Видя моё влечение, он позволял себе наедине обнимать меня, целовать... К новому году всё это превратилось в откровенный роман.

Кое-как отметив с родителями, я утешал себя только тем, что Дим выступает в баре, и в любом случае не может быть рядом. Но утром первого числа я натянул кроссовки, курточку, и вылетел из дома до того, как кто-то проснулся.

Дим был дома - отсыпался после ночного концерта. Я залез в ванную погреться в водичке, а потом устроился на диванчике в кухне - досыпать... Он разбудил меня часов в шесть вечера, выдал чашку чая.

- С новым годом.

- С Новым... А что у нас сегодня хорошего?

Он потянулся, потом протянул мне новый халатик.

- Сегодня всё хорошее. С добрым утром.

- Сейчас ночь.

Дим кинул в меня подушкой, потом отправил умываться. Я собирался побыть у него подольше, а точнее - все каникулы. Двоюрдный брат с друзьями уезжал на дачу, и обещал прикрыть - типа я с ними. Я сказал, что хочу провести время с девчёнкой, он позавидовал, но обещал помочь.
Странно - хотя мой друг и пытался меня воспитывать, это не вызывало обычного протеста, и слушался я его шутливо-ехидных замечаний даже охотно.

Мы ели, смотрели кино по видику, потом спали или шли гулять...

Через три дня он снова отправился на работу, оставив меня одного.

Время шло к двум часам ночи, когда хлопнула входная дверь. Я быстро выключил ночник, кинул книжку под кровать и зарылся в подушки.

Дим неспеша разделся, зашёл на кухню, потом в ванную.

Его спальня была прямо напротив гостевой комнаты, и я с замиранием сердца прислушивался к его шагам - вопрос режима сна он ставил весьма жёстко. Когда дверь распахнулась, я замер и попытался прикинуться спящим, но Дим вошёл и уверенно сел рядом.

- Опять... Сколько можно тебя просить, а?

Я выпутался из одеяла и сел. От Димки пахло дымом, одеколоном и дорогим вином. Как всегда, после работы...

- Ну я же высыпаюсь нормально, чево ты опять...

- Опять чево? Высыпаешься? Значит, найдётся способ тебя утомить.

Он повалил меня на кровать...
Я не сопротивлялся, хотя примерно знал, что может произойти. Он ласкал меня нежно, настойчиво и очень уверенно. Я понял вдруг, что он сильно выпил, и испугался. Он поднял голову, включил ночник.
Я в первый раз увидел на его лице выражение вины.

- Прости меня... Малыш... Прости... Не бойся, я не в серьёз. Не бойся меня.

Он сел, отводя взгляд. Халат на нём распахнулся, и я понял, что мне нравится это - белая кожа, синее бельё... Я не хотел оставаться один и удержал его за руку.

- Пожалуйста... Скажи честно... Я... почему ты так делаешь со мной?

Он закусил губу, на секунду закрыл глаза, потом поймал мой взгляд. Он злился.

- Ты мне нравишься, ясно? Я не сплю с девушками, потому что я гей. Ясно? Я хочу тебя, но никогда не стану делать этого, ясно? А теперь пусти и ложись спать.

Я отпустил его руку и прижался к спине.

- Дим... Не уходи.

Примечание:
* Самхейн - см. Хэллоуин, просто в изначальном варианте

Я почти не запомнил, что было тогда. Помню только, что Дим сделал мне минет, и я первый раз в жизни кончил. А потом сам потянулся к нему с той же целью, а он убеждал, что мне не нужно... Кажется, его это смущало. А я всё равно это сделал, и мне показалось чудно и вкусно, хотя и устал :))
Он потом говорил, что испугался искренности. А у меня вообще не было тормозов, и я делал, что хотел. Просто я не знал, что чего-то надо бояться или стыдиться, если любишь...

Когда он уложил меня, я, конечно, немного боялся, но... Доверять и сомневаться казалось просто несовместимо. Он ласкал меня рукой, растягивая дырочку, и это было мучительно, немного больно, страшновато и очень желанно...
Он прижал меня к себе.

- Я не хочу тебя заставлять. Если ты откажешься - я отпущу. Только скажи, и я остановлюсь в любой момент, хорошо?

Я кивнул, прижимаясь к нему, желая, чтобы всё произошло как можно скорее.

Дим уложил меня на кровать, снимая последнюю одежду.
Он не торопился, но я не желал ждать. Сейчас я понимаю, что, хотя был неловким, как новорождённый котёнок, своими действиями умудрился почти лишить его самоконтроля.

Он лёг на меня, прижав своим телом к постели.

- Малыш... Если не понравится... если что-то не так - просто скажи. Хорошо? Только не вырывайся, понимаешь? Если будешь сопротивляться - может быть больно, понимаешь? Не дёргайся, а просто скажи, и я сразу отпущу...

Я кивнул, плохо соображая, что к чему. Я просто хотел его, хотел отдаться... Сложно описать то, что можно только почувствовать. Он ласкал меня не переставая, потом я почувствовал, как его плоть прижимается ко мне, раздвигая вход. Это было неожиданно и очень больно, но... дико приятно. Я вскрикнул и выгнулся, но Дим прижал меня к постели, не давая двигаться. Прижался губами к щеке.

- Потерпи... Сейчас будет легче... Не дёргайся...

Он двигался потихоньку, одной рукой крепко держа меня за пояс, второй - сжимая и поглаживая плечи. Я старался терпеть, но когда он наконец вошёл в меня, не выдержал и, закусив одеяло, заплакал. Дим замер.

- Мне отпустить тебя? Скажи... Хоть кивни - отпустить?...

Я замотал головой, не выпуская одеяла и сделал единственное, чего делать было нельзя - резко подался навстречу.
Дальнейшее описать сложно. Боль была настолько дикой, что я даже не смог заорать, а вырваться мне не позволял Дим. Уже не соображая, что к чему, я умудрился дёрнуться ещё раз, насаживаясь на него.

- Дим... Ну давай... Давай же... Пожалуйста, сделай это... Только... быстрее, Дим... Пожалуйста...

Мне казалось, что я сказал это чётко и громко, но он едва понял невнятный шёпот. Он начал двигаться, понемногу, осторожно... Тело смирялось, я чувствовал его внутри себя и это было безумно и приятно, и как-то очень... правильно. Дим уже не удерживал меня, он приподнялся, опираясь на руки, сплетя пальцы с моими...

В какой-то момент я почувствовал, что он начал двигаться быстрее, снова прижался ко мне, протолкнув руку вниз, под живот. Я кончил, едва он коснулся меня, а почти сразу кончил и он...

Когда, отдышавшись, он отстранился, я понял, что наделал необдуманным, паническим рывком. На постели и на теле Димки была кровь, а я едва мог приподняться на кровати - низ живота охватывала дикая боль, ноги не слушались.

Димка обнял меня, укладывая к себе на колени. Он провёл ладонью по моей щеке, и я понял, что лицо мокро от слёз.

- Славка, малыш... Прости... Я не хотел так... Хороший мой, тебе больно? Прости меня...

Дальше всё было в тумане. Он отнёс меня в ванную, потом завернул в одеяло и уложил спать на своей постели.

Проснулся я в одиночестве. С некоторым трудом поднявшись, я накинул халатик и отправился на поиски. Дим нашёлся в кухне. Он был зол, небрит и похмелен. Я первый раз видел его небритым...

- Привет... Чево делаешь?

Он сумрачно взглянул на меня и шлёпнул на стол тарелку с пельменями. Тесто кое-где подгорело...

- Завтрак готовлю. Ешь давай.

Я сидел тише мыши, потихоньку ковыряясь в тарелке. В душе нарастала волна боли. Сидеть-то, по правде говоря, было тоже несладко, но за душевными терзаниями я игнорировал потребности тела. Кое-как покончив с пельменями, я взялся за чашку. Процесс чаепития затянулся почти на полчаса...
Я боялся поднять глаза, вздыхал и периодически ёрзал на табурете. Наконец поняв, что надеяться не на что, я встал и направился в ванну умываться.
На пороге меня остановил димкин полузадушенный вскрик. Он в ужасе смотрел на табурет, с которого я встал. По обивке расплывалось кровавое пятно.

Я молча пожал плечами и пошёл в ванную. Дим ввалился туда же.

- Ты с ума сошёл? Живо в постель. Тебе лежать надо. Я сейчас в аптеку пойду, а ты лежи. Лучше - на животе. И не бегай по квартире... ты почему не сказал?...

Я закусил губу, зажмурился, ожидая удара. Когда его не последовало, осмелился поднять глаза. Я тогда не понимал, что он злится на себя, на своё непонимание, нетерпение... Злится потому, что не смог удержаться... Кзазалось, что мир опять возвращается на круги своя, что сейчас он заорёт, ударит, и за руку швырнёт в крохотную гостевую спальню... А потом всё опять помчится по кругу...

Я стоял возле раковины, переминаясь с ноги на ногу, не решаясь двинуться с места. Дим хмуро взирал на мои тогдашние 150 с высоты своих 195. Наконец у меня просто задрожали коленки и я, всхлипнув, сел на край ванны, стиснув плечи руками. Было слишком больно и пусто...

Дим посторонился с прохода.

- Ну? Умылся? Ложись давай...

Я заставил себя встать и почти ровно прошёл мимо него. В груди бились сотни вопросов, и я даже хотел обернуться, но только вздохнул, морально подхватил себя за шиворот и побрёл, куда сказали...
Через секунду Дим схватил меня за руку, разворачивая к себе.

- Погоди. Что ты хотел сейчас сказать? Ну? Я же видел...

Он держал меня жёсткими пальцами за подбородок, не давая опустить голову. Я молча прикрыл глаза и он убрал руку.

- Малыш... Пожалуйста... Это важно. Скажи... Пожалуйста...

- Ты... ты больше... не любишь меня, да?

Я думал, что он ударит, и хотел успеть посмотреть ему в глаза, но он отшатнулся, стукнувшись о стену. С размаху врезал по ней же кулаком, потом шлёпнулся возле меня на пол, закрыв лицо руками.

- Я идиот, да? Ну скажи, ты ведь так думаешь?... - он поднял голову. - Проклятье... почему ты боишься?... я не трону тебя, клянусь... Пожалуйста, скажи, что простишь, а?

Не понимая, чего от меня хотят, я кивнул. Дим поднял меня перед собой и, занёся в свою комнату, посадил на кровать.

- Я очень тебя люблю, слышишь? Я тебя никогда не оставлю. Ты меня понимаешь? Я просто старый идиот, а ты маленький глупый дикарёнок... Ложись давай, и спи...

Так прошло три месяца.

Потом сразу всё пошло под откос.
В один долгий мартовский день он заявил, что вынужден будет уехать. Что вернётся через месяц или два, и сам не знает, чем кончится его поездка.
Я был слишком наивен, чтобы хоть что-то спрашивать... А потом он уехал...

Со скуки меня унесло на Эгладор. Кто не знает - это в Нескучном саду, толкиенистская тусовка.
Познакомился с народом, начал понемногу тренироваться с ними...

Тогда-то я и вступил в тот "клуб". Мне было 14, выглядел я намного младше, а вёл себя так вообще как сущее дитё.
Всё было "мечтой идиота" - огромный спортзал в подвале, с тренажёрами, оборудованием... Дорогие доспехи и оружие, даже тренировочные. Сплочённая команда из нескольких бойцов...

Мастером клуба был человек, коротко и просто называвший себя "Магом". Лет ему было около 35, и росту - почти два метра. Он был не просто лидером. Старшие ребята - уже опытные бойцы, выходили против него с боевым оружием против палки и щита, и разлетались, как куклы.

Я был самым младшим... Тренировки, учёба, переводные контрольные, тренировки... Родители практически не обращали внимания, чем я занят, пока из школы не вызывали или не приходил поуши в крови или грязи.
Я тихо приходил вечером и исчезал рано утром...

Ад начался неожиданно.

Я мыл пол в спортзале. Это вообще-то нормально, мы там все дежурили по очереди, даже Маг. Когда я закончил раскладывать по местам маты и доспехи, неожиданно вошёл Маг. Я обернулся, но он быстро подошёл и пинком в спину опрокинул меня на пол.
Зажав рот рукой, он разорвал пояс на джинсах, обдирая мне кожу стянул их и прижал меня к полу.

Кричать было бесполезно, вырываться - ещё бесполезнее... От боли я задыхался, пытался кусаться, но... Он сделал всё, что хотел, и отбросил меня в сторону.

- Утрись, волчёнок, и чтобы я больше не видел этих соплей. На тебе написано, что ты сучка долблёная, и ты будешь со мной спать. А теперь убирай всё, мой пол и выметайся до завтра.

Возможно, я бы нашёл в себе силы уйти сразу... Но мои родители, к сожалению (странно, что я так говорю, да?) не жили дома. Они переехали к сестре моего отца - та заболела, и не могла себя обеспечивать.

Поэтому, когда я на следующий день не явился в клуб, он пришёл за мной сам. Он вошёл в мою комнату и всё повторилось сначала... А потом... Потом я привык. Не имея выбора, я находил некое извращённое удовольствие в своей испорченности и безнадёжности.

Когда однажды я рискнул противиться, он закатал мне дозу героина. Потом - ещё раз... И ещё... Я сдался и начал сам принимать таблетки - остатками соображения жалея вены...

Мне показалось, прошёл год...
Меньше, на самом деле... полгода - поизошла во мне невероятная перемена... Из обычного, по сути, мальчишки, я превратился в дикого и очень опасного зверька. По сути, данное мне тогда прозвище "Волчонок" даже не отражало моей сути. Я, скорее, был тем, что в деревнях зовётся "тумак" - волкопёс... Я сторонился всех.
Родители видели меня редко, да и не желали видеть - они заперли все вещи в своей комнате и жили у тётки, предоставив мне навещать их по своему усмотрению.
Даже одурманенным наркотиками сознанием я экстерном закончил школу и поступил в художественный колледж, на курс декоратора. Это давало мне помимо всего ещё и неплохую по тем временам стипендию - рублей, кажется, 120... Этого хватало купить анальгин... Зачем? Просто чтобы немного облечить самочувствие в "предломотном" состоянии - дозу мне давали далеко не постоянно, а просить я не желал.

От "той" жизни на моём теле осталось множество шрамов - от хлыста, ошейника, наручников, подкованных ботинок, цепи, просто от кулаков...

Я помню только короткие моменты... как вспышки. Куски первого курса в колледже, какие-то слова... Обрывки.

Это продолжалось до октября месяца. Маг тогда сцепился с человеком, который во многом изменил мою жизнь. Рассказывать всю её историю я не хочу, как и называть имя. Это... слишком лично и больно, и нечестно по отношению к ней.
Вкратце скажу то, что все и так знают - Маг считал, что она "принадлежит ему". Она так не считала. Он угрожал убить её парня, и несколько раз отправлял старших ребят следить за ними. Иногда следил сам.

В середине октября произошла дуэль... Она была на 4м месяце беременности, и живот был немного уже виден.
Это было жутко и дико...

В глухом углу небольшого парка на пустыре...
У Мага было 12 учеников считая меня. Ей предложили найти ЛЮБЫХ 12 человек, в защиту. Не больше, конечно. И так - кого больше останется. Он приказал одеть лёгкий доспех и взять боевое оружие. Она явилась одна, в драной ржавой кольчуге и без оружия.

Даже сташие ученики Мага выглядели обалдело. Они были готовы "пришибить чахлых толкинистов" и "проучить зазнавшуюся шлюху"... Но увидели просто девчонку. Беременную, слабую, испуганную.

И решительную. Она шла на смерть, и знала это. И надеялась своей смертью спасти того, кого любила больше жизни.

Поскольку самый лёгкий меч был у меня, я дал его девушке.
Она кивнула, примерилась... Всё равно тяжеловато, но это хоть что-то.

Дуэль закончилась очень быстро. Взможно, она продержалась бы дольше, но не заметила в высокой траве упавшей ветки. Удар Мага откинул её метра на три, она ударилась о землю и замерла, не пытаясь подняться.

Маг шагнул вперёд - добить, но едва не напоролся на мечи. Даже те, кто прежде выполняли самые дикие его приказы, не собирались спокойно смотреть на убийство.

Маг выматерился, но отбросил оружие и отошёл.
Остальные двинулись следом. Старший из команды поднял мой меч и меч Мага.

Я встал... Пошёл, оглянулся... Она лежала, так и не пытаясь подняться, и смотрела нам в след. И взгляд был пустой... Чумной, неверящий, непонимающий... Испуганный...
Я остановился. Подошёл, наклонился к ней.

Она сперва хотела ударить, но опустила руку. Приподнялась, села. Хотела прижать руку к животу... Замерла... Отвернулась.

До меня дошло... Я перехватил её руки, сжал... она не вырвала, только закрыла глаза. Потом, вдруг, разревелась, словно прорвало запруду...

Примечание: кто знает "внутренний" мирок реконструкторов и ролевиков, поймут о чём речь. Человек по прозвищу "маг" был... Именно что "был" - реальным психом.
Увы...

Она позвонила через день и попросила приехать.
Когда я добрался по указанному адресу, она потерянно сидела в углу, и её трясло. Дуэль не прошла даром.

Я сутки просидел в приёмном больницы...

Естественно, мы подружились, хотя и мало общались. Особенно когда узнали истории друг друга...

Когда я вернулся домой, меня ожидал неприятный сюрприз. Чужой голос из-за двери сообщил, что квартира продана, и где мне искать родителей - им неизвестно. Вещи мои, те, что не забрали родители, стояли в двух коробках. Я перевёз их на квартиру к одному из эгладорских приятелей...
До дома тётки я добрался только через неделю. Они, конечно, оказались там. Мать сказала, что они собираются делать у дедушки ремонт, купят машину, а когда он умрёт - переедут в его большую квартиру, потому что других наследников нет.

О том, что он завещал квартиру мне, я узнал только недавно. Дим борется, чтобы её отсудить, но пока безтолку. Я не собираюсь ничего делать... Мне жаль обижать тяжбами память единственного родственника, которому я был дорог.

А на тёткиной квартире меня ждал угол за шкафом, истеричная мать и тяжёлый запах болезни... Я не прожил недели. Заявил, что с расписанием электричек опаздываю в колледж и "уехал в общежитие"... На деле - в никуда.

В заначке у меня оставалась коробочка "колёс", так что немедленная дикая ломка мне не грозила. Я кочевал по квартирам знакомых, иногда оплачивал жильё, когда удавалось заработать. Иногда - просто помогал по хозяйству, делал грязную работу... За время с ноября по март я сменил нескольких любовников...

Услышав эту историю, знакомая задала вопрос - а как же Дим?
А что - Дим?...

Мог ли я, однажды предав, вернуться к нему оборванным диким волчонком, бомжем и наркоманом? Не мог... Я начал с того, что бросил наркотики. Ломая каждую таблетку на половинки и четвертушки, я дотянул почти до зимних каникул.
Поехал на берег Москвы-реки и, пока не передумалось, зашвырнул банку в реку.

Я выжил только благодаря новой знакомой.
Она помогла мне найти угол, привозила еду, кой-какие лекарства... Когда я приходил в себя, помогал ей мыть в закутке пол - меня постоянно тошнило, и было дико стыдно.
Она колола мне новокаин внутривенно. Это ненадолго помогало... Глотал аспирин...

Естественно, после каникул я на учёбу не вышел. Добыв по знакомству мне справку о больничном, она дала мне возможность немного отлежаться.

Учёба пошла туго. А потом, к своему ужасу и позору, я упал в спортзале с турника и не смог встать... Вызвали скорую.
Сделав анализы и рентген, пожилой врач расспросил про следы героина в крови. Пришлось рассказать. Он осмотрел меня, покачал головой... Спину ушибал? Ну, да и не раз... А после этого не болел? Ну, было дело... Свалился с гриппом в августе месяце, было воспаление лёгких, температура 38,7-39,5... такое не забудешь.

Тогда я услышал свой приговор.

"МИЕЛИТ (ПЕРВИЧНЫЙ) - воспаление спинного мозга инфекционного
происхождения (может вызываться и нейротропнымн вирусами). Кроме того,
выделяют миелиты вторичные, возникающие как осложнение общеинфекционных
заболеваний - тифа, кори, дизентерии, пневмонии, скарлатины и т. д.;
травматические миелиты на почве травмы, ранения позвоночника, иногда и
самого спинного мозга; токсические миелиты при тяжелых отравлениях."

Тут сложилось сразу всё...

Но, после обследования врач пожал плечами. На необходимые анализы и дорогое лечение денег у меня, естественно, не было. Назначили курс антибиотиков - 21 день, выписали стопку рецептов на таблетки и уколы, которые следовало принимать на дому...
Через месяц я вернулся к учёбе.

После всего меня потянуло издали посмотреть на Димкин дом...
Я несколько раз прошёл мимо, повздыхал... Не решаясь зайти, я развернулся и поехал на Эгладор...

Меня узнал один из бывших приятелей и порадовал хорошей новостью - Маг мёртв... Его уничтожили члены его Ордена, которым надоели его постоянные выходки, опасные для них и их "инкогнито".
Когда стемнело (был май и было часов уже девять, наверное), я попрощался и пошёл через парк к метро.

Я услышал шаги за спиной, обернулся и едва избежал удара кулаком в лицо. Беркут... Я попытался бежать, но он сшиб меня на землю. Опрокинул лицом в траву и защёлкнул на запястьях наручники...
За вырвавшийся стон я получил очередной удар по рёбрам, потом он наклонился и ножом разрезал ремень на джинсах...

Я набрал на панели домофона первый попавшийся номер, ляпнул "Уборщица" и прошёл в подьезд...

Забившись в закуток возле Димкиной двери, я, наверное, всё таки заснул. Потому что следующее, что я помню - это дикий мат и руки, трясущие меня за воротик. Я равнодушно смотрел, как он отпирает дверь и закидывает внутрь спортивную сумку. Дальше в коридор влетел я и шлёпнулся на коврик.
Дим захлопнул дверь, запер оба замка и накинул цепочку. Потом прямо в ботинках прошёл в комнату, загремел чем-то в ящиках стола. Вернулся с крохотным ключиком, с брезгливым выражением на лице снял с меня наручники.

- Давай, обьясняйся. Мерзкий мальчишка... ты где пропадал? Ты почему ничего не сказал, не пришёл? Вставай...

Он за руку дёрнул меня вверх, пытаясь поднять. Я вскрикнул, в спине взорвалось что-то вроде гранаты и я потерял сознание.

Очнулся опять в больнице...

Платный бокс, конечно, сильно отличался от той палаты на 10 человек, в которой я лежал. Личный душ, туалет, столик с тумбочкой...

Начались бесконечные капельницы, уколы, таблетки... Рентген раз в неделю...
Врач в шоке сообщил Дмитрию - недопролеченная инфекция почти не поддаётся выведению, кроме того - заражение идёт через кровь, и она постепенно начнёт расползаться...
Первичный диагноз "устарел", и врач выдал какое-то жууутко длинное латинское название. Оказывается, такое происходит настолько редко, что толком и описаний нет. Ну, ладно, буду считать себя уникумом, решил я и сбежал из больницы.

После третьего побега Дим устроил лечение у себя дома, превратив гостевую комнату в подобие больничной палаты.
Я не спорил... Я ничего не рассказывал ему о разделившем нас годе, но от любых прикосновений в лучшем случае просто отстранялся...

Он терпел недели две... Познакомившись с моей спасительницей, он узнал часть истории, и честно старался вывести меня из шока.
Но, когда я очередной раз отбросил его руку и убежал в ванную, он вошёл следом.

Я стоял под душем, уперевшись руками в стену, и не видел его. Он запер дверь и встал возле меня.

Дим встал рядом со мной, провёл пальцами по спине, отслеживая каждый шрам. Первый раз после возвращения он видел меня без одежды.

Не имея возможности смыться, я вжался в угол носом. Он прижал меня спиной к себе, целуя плечи и шею. Я рванулся прочь, но он удержал, прижимая меня к стенке душа.

- Тихо, дуралей... Это же я... Ну, тихо...

Не тратя времени на долгие прелюдии, Дим заставил меня выгнуться, и вошёл. Я вскрикнул. Не от боли... Шок, страх, ужас... Паника...

Он замер, лаская меня, обнимая, шепча что-то... Потом начал двигаться. Медленно, постепенно набирая темп... Когда он кончил, я уже не сопротивлялся, а просто трясся всем телом. Потом сполз на дно ванны, обхватив себя руками.
Дим под мышки вздёрнул меня на ноги, выключил воду. Накинул халат и завернул меня во второй.

Когда я сообразил, где я и что со мной, я уже лежал на его кровати. Он скинул халат, нагнулся и начал ласкать меня губами. Я в шоке наблюдал.

Прежде, чем я сообразил, что происходит, он перекинул ногу и сел сверху.

Получилось у него раза с третьего - я ведь ни разу не был в "активной" роли...

Дим медленно опускался, опираясь ладонями мне о плечи и пристально глядя в глаза. Я в шоке наблюдал за ним, не смея вырваться. Он начал двигаться, в том же ритме, что всегда...

Я смотрел на него... Тот, кто ни разу не видел, КАК двигается отдающий себя мужчина, как напрягаются его мышцы, как он откидывается назад, приподнимается, потом наклоняется, склоняясь к самому твоему лицу, целуя губы, шею... Как иногда лёгкий прищур век или дрожь губ выдают боль, и он прижимается губами к твоим, стараясь скрыть это... Как он потягивается, словно довольная кошка, и наклоняется, стараясь достать наиболее чувствительные свои точки, попасть по ним плотью любимого...

Тот, кто ни разу не видел этого, не видел настоящей красоты...

Он старательно пытался прибиться к нашей эгладской компании, но боялся. Нам было 16-20 лет, все неплохо фехтовали, некоторые курили, пели шумные песни, периодически забивались в угол парка с пивом и коктейлями... Он с нами здоровался, скромно сидел в уголке и провожал грустными глазами.
И я не выдержал этого умоляющего взгляда, хотя знал, что за спиной будут шептаться. В глаза - не посмеют, побоятся... А за спиной... Да пусть подавятся своим смехом... Когда мы очередной раз пошли за пивом, я протянул ему руку и выдал:
- Пошли, хоть газировки тебе возьмём...
И он пошёл...

Конечно, над нами смеялись - я не скрывал своих пристрастий к мальчикам. Но не осуждали - все знали и силу, и злость. А так же знали, что я НИКОГДА не распускаю рук, если человек не начнёт вешаться мне на шею самостоятельно. Нашёлся только один умник.
Мы очередной раз сидели на набережной и пели под гитару, и пили колу, и пиво, и где-то бродил по рукам пакет чипсов... А был там один парень... То, что называется "псевдогомофоб" - когда самому хочется с парнем, но так страшно и стыдно себе в этом признаться, что человек ненавидит уже не за гомосексуальные отношения. Ненавидит за то, что кто-то посмел, кто-то смог сделать то, на что у него не хватило духу.

Короче, его развезло с пива, и он начал приставать к нашему малышу. Типа, сколько я ему даю за одну ночь, и как всем противно, что мы такие извращенцы...
Его попытались унять. Парни-то все знали, но им как-то пофигу вообще-то, кто, с кем и чем. Толкиенисты и ролевики, в основном, народ терпимый - пока им лично и их друзьям не мешают жить мирно. Но этот - мешал. Петь, пить и отдыхать. А ещё он задел моего котёнка.
Когда он решил-таки встать на ноги, я уже был рядом и довольно холодно попросил или извиниться перед ним или убраться. Не дошло. Пацан проглотил оскорбления вместе с зубами, после чего перестал появляться поблизости.

К тому моменту я довольно долго уже не встречался с Димкой, и на душе было пусто и холодно, и хотелось кого-нибудь пригреть. Я не желал этого ребёнка, но мне нравилось просто держать его возле себя. Постепенно я привык к его присутствию под боком...

Я таскал его на ролёвки, обьяснял, как общаться с девчонками, учил фехтовать... Короче, такая дружба-приятельство...

Он меня, конечно, расспрашивал... Куда без этого? Приходилось выкручиваться, что-то замалчивать, что-то выдумывать... Он, видите ли, даже не целовался ни с кем...
Так вот, этому дитю приспичило, чтоб Я!!! научил его целоваться.... Ему видите-ли стыдно, что не умеет...
Тяжёлый случай.

Видит сила, я его не хотел...

Я заставил его на одной тренировке работать с заточенными ножами... Не боевыми, ещё не хватает... А так, слегка заострёнными жестянками - чтоб царапали больно и не позволяли расслабляться.

В очередной раз перехватив его руку, я вывернул кисть и слегка приложил его о дерево, чтоб ножик сам выпал. Мерзкий мальчишка поглядел на меня кроликом и прикрыл глазки...
Я сперва обалдел. Потом плюнул и уронил его в травку, припечатав боком и бедром о землю.
После чего встал коленкой ему на рёбра и предупредил - ещё одна такая затея - и носить ему синяк на пол лица.

Кажется, он испугался... Полагаю, что это так, потому что я действительно разозлился. Мало ему, что я трачу всё свободное время на его дела, так ещё и должен учить его трахать девочек... Малёк...

Похоже, он после этого случая порасспрашивал обо мне подробнее, потому что недели две смотрел издали, косился, но не заговаривал. Потом подошёл.

- Ты что, правда?... - а сам смотрит в сторону.

- Что "правда"?

- Ну... Мне ребята говорят, ты это... Гомосексуалист...

Мне стало смешно и немного обидно. Как будто это что-то во мне меняло...

- Да, - говорю. - Я "это"... Ну и что?

Пацанчик совсем смутился. Он видимо ждал от меня какой-то реакции, а я стоял и смотрел. Наконец он промямлил.

- А дружить с тобой можно?

Тут я не выдержал и заржал. Он, видимо, полагал, что я его могу рассматривать только как кандидата в постель, или не знаю там что. Пришлось сесть и всё обьяснить. Что мои ...э... постельные интересы, по сути, никого не касаются, что я никого не насилую и вообще обычный человек.

Он вроде поверил... Но с тех пор как-то задууумчиво меня рассматривал. Не знаю, чего ждал.

Мальчишка начал откровенно меня провоцировать. Не думайте, просто на разговоры. В подробностях. Откуда у меня в современном-то мире вся спина исполосована хлыстом. Как это, когда целуешься с парнем, который намного старше. А больно это - татуировку делать? А почему я в бою в глаза противнику не гляжу? А...

Короче, я был просто в трансе. Откуда на этой грешной земле настолько наивное создание, мило краснеющее от слова "презерватив". А уж "член" его вообще было нельзя заставить произнести. Зато в походе он мог жизнерадостно заявить на весь лагерь "Слав, я пописать пошёл"... Не знаю, как я его не пришиб...

Ну, что я могу сказать... Нет, чувства "дежавю" это не вызывало. Я был гораздо спокойнее, скромнее и не задавал такого количества вопросов, а Дим был нааамного увереннее в себе, чем я с этим мальчишкой. И я совершенно не понимал происходящего с ним.

Я полагаю, в определённый период жизни у всех стоит вопрос о собственной сексуальной ориентации. Особенно когда рядом есть товарищ, с которым многое связывает, и который очень нравится.
Вот и мой котёнок тоже офигительно метался, сам не понимая себя. Я его не жалел. В очередном походе за своевольную отлучку из лагеря я при всех отлупил его так, что он едва мог идти... Дико... Но я испугался. Лагерь в глухом лесу, кругом овраги, речка... неширокая, но холодная и очень быстрая. И до ближайшего жилья 25 километров... А он пропал. Грибочков поискать решил...

Избил его при всех, шнуром от палаточного тента выпорол... А потом обнял, и сам с перепугу расплакался. Это в последний день было, он за ночь только-только отлежался... Я потом сам его рюкзак тащил, и его вёл... Зато он потом меня с полуслова слушался. Не из-за страха. Я просто полвечера ему объяснял, как я испугался, и переживал... А потом всю ночь укачивал, жалел, и обещал, что если я его, дурака, потеряю, я ж жить не смогу...

А в коце лета мы завалились на дачу к одному приятелю.
Человек 20, кто в дом, кто по сараям-бане-сеновалу... В спальниках, "дикарями" - рыбу в речке ловили, картошку копали молодую... Почему-то целую неделю было тепло, мы и радовались...

Ну, что я могу сказать в своё оправдание... Я этого не хотел, это не я, я вообще тут не при чём... Просто когда мы ходили на пруд, он с тоской провожал взглядом парней и вообще не смотрел на девчонок. Я завидовал и ревновал, а он сидел с парнями у костра и пил из одной кружки, и раздевался при всех до трусов, а у него были прикольные такие плавочки...

Я заставил его ночевать со мной в предбаннике. Там шикарно расстилались два спальника... Сперва-то их было три, но после того, как я несколько раз наступил на соседа среди ночи, и заставлял малыша болтать и смеяться всю ночь, не давая ему спать, он сбежал на чердак.

В конце четвёртого дня я проснулся от того, что кто-то меня коснулся. Отловил мелкого за шиворот и спросил, какого лешего он не спит, и не мог бы он просто пописать в щёлку двери, и не тащить меня среди ночи в конец сада... Ребёнок замялся, а потом невнятно объяснил, что хочет со мной спать. Хорошо, сказал я и запихал его к себе в спальник, после чего заснул.

Ребёнок обиделся и на рассвете разбудил меня снова. Я не железный... я несколько месяцев спал один, а он сам лез обниматься... Нет, я не поимел его сразу не просыпаясь, но... Он был такой тёплый, толком ещё не проснувшийся... Я начал его ласкать, и он напрягся сперва, потом успокоился... Я облизал пальцы и погладил его дырочку. Он сжался в комочек, пытаясь вывернуться. Пришлось слегка пришлёпнуть по попке.

- Не собираюсь я тебя насиловать, - говорю. - Но если захочешь... Я сказал ЕСЛИ захочешь. Не я к тебе в спальник приполз, сам захотел, так не чирикай теперь. Так вот, если захочешь, а не будешь готов, то получится больно. Так что расслабься и получай удовольствие...

Да, удовольствие он получил... Я не стал делать ничего особенного. Просто положил его на себя, и одной рукой ласкал дырочку, а второй - что придётся. Он, конечно, чувствовал моё возбуждение и дико боялся, что я сейчас уроню его на пол и поимею. А как мне было не возбудиться? Я же не импотент, а он был симпатичный вполне...

Потом я его прижал спиной к себе и велел спать. Он вякнул, что мало и ещё хочется. Я сжал его покрепче и резко ввёл ему один единственный палец... неглубоко, но ему хватило. Малыш всхлипнул.

- Ясно? Какое тебе продолжение сейчас? Это только один несчастный палец, а ты пищишь как курёнок... А что будет, если я сейчас продолжу?

Он затих, потом пригрелся и уснул... Я тоже заснул, и мы продрыхли до обеда...

Я знал, когда и как всё должно случиться, чтобы никто не понял и не заметил... Потому что пока ребята втихую хихикали надо мной и моим "увлечением", это нормально. Я своих взглядов на жизнь не скрывал, меня уважали и принимали таким, какой я есть. Но мальчик... если однажды утром он выйдет смущённым, растеряным... Если утром в его движениях будет заметна неловкость...
Это могут заметить. И я не знал, как они отреагируют на него после этого. И как отнесутся ко мне.

За день до отьезда мы договорились спалить на задах огорода старое спиленное дерево, устроить пир горой, шашлыки и, разумеется, некоторое колличество спиртного... Я для этого дела заготовил три литра вина, кучу пряностей и, прихватизировав старую кастрюлю, сварил вполне приличный глинтвейн...

В день "большого кострища" народ начал готовиться сразу по пробуждении... Кто-то пилил дрова, кто-то обустраивал посадочные места... Толпа на кухне рубила мясо, резала лук, мыла овощи и перебирала картошку - типа в углях жарить... Мелкого толпа утащила к себе, и я отправился процеживать и сливать мега-зелье... Часть я смешаю с вином и угощу народ, а вот себе и малышу оставлю как есть...

Костёр полыхал вовсю, народ терзал гитару, по кругу бродили чашки с моим варевом. Малыш чего-то лопал, сидя в общем кругу. Я протолкался к нему и выдал полную кружку.

- На, выпей.

Он принюхался, пригубил и удивлённо посмотрел на меня.

- Это чего? Я столько не выпью, мне нельзя...

- Надо. Пей, не бойся... Только не давай никому больше. Это не то, что у всех.

Он похлопал глазами и послушно присосался к посудине. Прекрасно. Скоро его проберёт и народ спишет это на непривычку к алкоголю.
Так и вышло. Малыш вяло хлопал глазами, улыбался, говорил невпопад, пел и лез ко всем пообщаться. Я со смехом сажал его рядом на брёвнышко, потом уложил на чьи-то плащи и пошёл слушать менестрёлей.

К часам трём все поняли, что пора расползаться. Я подобрал малыша, полусонно взиравшего на окружающее, и повёл спать в нашу баньку. Он уже хорошо протрезвел, и смущённо поглядывал на меня. Тем лучше. Ребята беззлобно посмеивались над перебравшим ребёнком...

Я натопил баньку... Грех оставлять подвыпившего ребёнка в холоде. Хозяин дачи даже любезно подсказал, куда выложить камни и сколько топить, чтоб сарайчик не превратить в парилку.

Разложил на полу спальник, уложил пацана... Он уже протрезвел и жутко нервничал. Это понятно, конечно... Я извлёк из заначки бутылку с остатками вина, протянул ему.

- На-ка, глотни немного. Согреешься.

- Ну нафиг. Опять опьянею... Не надо, а?

Я вздохнул, сел на спальник, притянул его к себе.

- Так лучше. Честно. Ты много не пей, просто пару глотков. Всё, что надо было, ты уже выпил, а так - согреешься, расслабишься... Ты только не бойся ничего. И сразу говори, если что не так, ладно?

Котёнок кивал, а сам, под моими руками уже полулежал на спальнике. Его спальник валялся рядом. При случае использовать как одеяло.

Я ласкал его, не останавливаясь ни на секунду, не давая ему вспомнить, что к чему, задуматься... Мои пальцы скользили, растягивая и смазывая его дырочку, и он подавался мне навстречу. Иногда он всё же понимал, что должно сейчас произойти, и резко зажимался.
Он дрожал, как осиновый лист, и когда я наклонился и начал целовать его живот, смотрел так жалобно... Я просунул руки под его коленями, поднимая его ноги себе на плечи, приподнимая бёдра. Ничего, он худенький, выдержит. Зато не так больно.

Продолжая ласкать его одной рукой, я прижал член к входу и убрав руку, скользнул внутрь. Он дёрнулся, попытался вскрикнуть. Резко наклонившись вперёд я заткнул его поцелуем, одновременно почти складывая его пополам.

- Тихо, уже всё, тихо... Расслабься, тебе понравится...

Я понемногу двигался, не стараясь войти глубже, придерживая его колени. Он смотрел с тихим ужасом, осознав, что наделал. Я наклонился снова и начал целовать его шею, губы, плечи... Немного приподнял его попку, проникая в глубь. Он пискнул от боли, но я уже был внутри, и постепенно он расслабился, начал отвечать... Теперь он чувствовал не только боль, но и удовольствие. Наконец он вздрогнул всем телом, подаваясь мне навстречу, и я в несколько быстрых движений дошёл до разрядки.

Не давая ему опомниться, я забрал в рот его член, лаская его, поглаживая и пальцами, и языком, и быстро сел верху. Он был небольшой, и без всякой подготовки вошёл без малейшего дискомфорта. Удовольствия, конечно, тоже сильного не было, но моральное удовлетворение я получил.
Какое лицо у него было, когда он кончил...

Потом, обнявшись, завернувшись в спальники, мы ласкали друг друга. Он несмело поднял глаза.

- Слав, я... Ещё хочу... Ты меня хочешь?

Я погладил его по макушке и поцеловал.

- Завтра. Посмотрим по самочувствию, но не раньше. Я хочу. Очень. Но не сейчас... Тебе будет больно, а я хочу, чтобы ты запомнил, что это бывает хорошо...